Исследование социальной напряженности на основе больших данных электронных социальных сетей

В статье представлена методика оценки уровня социальной напряженности по данным электронных социальных сетей. Расчет выполняется автоматически с помощью компьютерных программных средств и требует участия исследователя только на этапе аналитических выводов. Подробно описан подход к идентификации неудовлетворенности населения по простейшим действиям пользователей социальных сетей в своих аккаунтах. Обоснована необходимость выделения отдельных областей общественной жизни для идентификации недовольства населения, выделены и описаны указанные сферы. Разработан показатель для расчета уровня социальной напряженности в рамках каждой из выделенных областей, учитывающий количество негативных сообщений (постов и комментариев) и обсуждаемость каждой темы. Разработан обобщающий показатель уровня социальной напряженности, объединяющий отдельные показатели напряженности по темам. Расчет обобщающего показателя позволяет идентифицировать уровень социальной напряженности в регионе или ином территориальном образовании и отслеживать его динамику в любой перспективе, в том числе ретроспективно.

Предлагаемая методика существенно отличается от существующих социологических и статистических подходов. Ее основное преимущество заключается в минимальном временном лаге между отражением социальной напряженности в социальной сети и ее идентификацией, что расширяет возможности выявления негативных настроений в обществе и оперативного реагирования на их рост. Другое отличие предлагаемого подхода состоит в возможности многократного повторения расчетов с минимальными, в отличие от социологического метода, затратами дополнительных ресурсов на каждую последующую итерацию расчета величины исследуемого показателя.

1. Артюхина В.А. (2014). Основные источники социальной напряженности в Алтайском крае, отраженные в региональных СМИ // Социология в современном мире: наука, образование, творчество: сборник статей. Вып. 6 / под ред. О.Н. Колесниковой, Е.А. Попова. Барнаул: Алтайский государственный университет. С. 169–172.

2. Бояркина С.И. (2019). Проблемы реформы российского здравоохранения 2011–2016 гг. в оценках представителей врачебного сообщества: стратегии, тактики, риски // Журнал социологии и социальной антропологии. T. 22, № 3. С. 39–56. https://doi.org/10.31119/jssa.2019.22.3.2

3. Вахин А.А., Журавлев А.Л. (2004). Особенности исследования динамики социальной напряженности по материалам СМИ // Знание. Понимание. Умение. № 1. С. 101–108.

4. Волынчук А.Б., Соловченков С.А. (2013). Социальная напряженность и протестная активность в контексте анализа социальной безопасности // Территория новых возможностей. Вестник Владивостокского государственного университета экономики и сервиса. № 1 (19). С. 25–36.

5. Давыдов А.А., Давыдова Е.В. (1992). Измерение социальной напряженности. М.: Институт социологии РАН. 32 с.

6. Карпенко Т.В., Карасева Н.В., Пилипенко Л.И., Чернова О.А. (2013). Мониторинг уровня социальной напряженности населения в системе формирования целей социально-экономического развития муниципального образования // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. № 6 (118). С. 51–59.

7. Михеев И.В. (2010). Понятие социальной напряженности в отечественной и зарубежной социально-гуманитарной науке // Вестник Казанского технологического университета. № 5. C. 206–212.

8. Парсонс T. (1972). Теория коллективного поведения / пер. с англ. М.: Прогресс. 356 с.

9. Рукавишников В.О. (1990). Социальная напряженность // Диалог. № 3. С. 6–11.

10. Смелзер Н. (1994). Социология / пер. с англ.; науч. ред. В.А. Ядов. М.: Феникс. 688 с.

11. Artemov G., Aleinikov A., Abgadzhava D., Pinkevich A., Abalian A. (2017). Social tension: the possibility of conflict diagnosis (on the example of St. Petersburg) // Economics and Sociology. V. 10, no. 1. Pp. 192–208. https://doi.org/10.14254/2071-789X.2017/10-1/14

12. Orru M. (1983). The ethics of anomie: Jean Marie Guyau and Émile Durkheim // The British Journal of Sociology. V. 34, no. 4. Pp. 499–518.